Человек внутри (1 сезон)

В крошечном приморском городке, где волны разбиваются о черные скалы как стекло, двадцатитрехлетняя Вера, студентка-медик с тлеющей в глазах одержимостью анатомией, возвращается на похороны отца — и обнаруживает, что его смерть пахнет *неправильно*. Не тем формалином, что льется в лабораториях, а горьким миндалем, который она когда-то нюхала в маминых духах перед тем, как та исчезла. В кармане старого пальто отца — ключ от заброшенного маяка и записка: *«Они не умерли. Они внутри»*.

Городок, затянутый в свитер молчания, живет по правилам, написанным на мокром песке: не задавай вопросов о пропавших, не смотри на скалы после полуночи, не замечай, как тени на стенах шевелятся в такт твоему дыханию. Но Вера, с ее скальпелем и упрямством, вскрывает не только тела. Чем больше она узнает о «несчастных случаях» на маяке, тем чаще в окнах мелькают лица, которых нет в альбомах — а в зеркалах ее квартиры кто-то рисует цифры, совпадающие с датами исчезновений.

Поворот: соседи, годами здоровавшиеся с ней кивком, теперь шепчут за спиной *ее же имя* — будто предупреждая кого-то другого. Поворот: в подвале маяка она находит дневник отца, где под слоем плесени — детские рисунки *ее самой*, но на десять лет старше, чем она сейчас.

А еще — эти *тени*, что повторяют ее жесты с опозданием в секунду, будто эхо из щели между мирами. И главный вопрос: доверять ли старухе-аптекарше, которая вдруг заговорила о «плате за правду», или бежать, пока скалы не начали шептать ее имя в унисон со всеми?..

Образы: замшелые страницы дневника пахнут бензином и полынью; цифры на зеркалах не стираются, даже когда Вера разбивает стекло; а в кармане ее куртки кто-то подбрасывает ракушки — теплые, как живая кожа.