Ущелье (2025)

Сибирь, 1997-й. Заброшенный геологический лагерь у реки, где ржавые буры торчат из земли, как кости исполина. Катя, пятнадцать лет, с шрамом на ладони от осколка метеорита, находит в развалинах барака аудиокассету с голосом матери, которая исчезла три года назад. Запись обрывается на крике — не человеческом, а словно льда, ломающегося под тяжестью чего-то древнего.

Деревня молчит. Старики крестятся при слове «ущелье», подростки исчезают на недели в тайге, возвращаясь с пустыми взглядами и землёй под ногтями, пахнущей серой. Катю гложет вина: она последней видела мать живой, но не запомнила её лицо — только запах дыма от костра, который теперь мерещится ей в тумане над рекой.

Чем чаще она слушает кассету, тем явственнее слышит за шумом воды шепот — язык из щелчков и скрипов. Даже пёс, верный Дозор, рычит на неё, будто чует под кожей незваного гостя. А соседи? Теперь они оставляют у крыльца странные дары: пучки волчьей шерсти, камушки с кровавыми прожилками. Предупреждение или признание?

Когда Катя находит в ущелье вход, заваленный иконками и колючей проволокой, она понимает: чтобы услышать правду, придётся замолчать самой. Но как отключить голос в голове, который зовёт её вглубь, обещая встречу? Или это просто эхо её собственного страха, усиленное каменной глоткой пропасти?