Внутренний страх (1988)

Отлично, ловлю настроение! Представь, вот как бы я вбросил это другу за чашкой чая:

"Сибирь. 1988. Глушь, где гудок тепловоза – главное событие дня. Алёша, паренек с глазами на мокром месте и слишком острым умом для этой облупленной школы, за неделю до выпуска. И тут – нашли тело. **Не чужое.** Старого чудака, который шептал про "проклятую шахту" и жил в сарае, заваленном странными железяками.

Всё бы списали на несчастный случай... если бы не этот дневник. Алёша натыкается на него в пыли того самого сарая. **Замшелые страницы пахнут бензином и полынью**, а в переплете – карта поселка с крестами там, где их быть не должно. И одна метка – аккурат под его собственным домом.

Он начинает копать. Не из геройства – из стыда. Покойный был единственным, кто верил в его бред про НЛО год назад, за что Алёшу осмеяли. А теперь... **чем глубже он лезет в прошлое поселка, тем упорнее взрослые отводят глаза.** Соседи, учителя, даже родной дядя – все вдруг вспоминают дела поважнее. В дневнике – провалы, будто страницы вырваны чьей-то нервной рукой. А за окном – ощущение, будто весь поселок затаился, замер, **словно старая проводка перед ударом тока.**

Он нащупывает нить. Что-то важное случилось здесь в году так 53-м. Что-то, о чем не пишут в газетах. Что-то, закопанное вместе с отходами старого рудника. Но каждый шаг вперед – это шаг в зыбкую тень. **Можно ли доверять слепому старику, который знает слишком много?** Или девчонке, что внезапно предлагает помощь, но чей отец – главный хранитель поселковых архивов?

Алёша стоит на пороге. С одной стороны – красный диплом и билет в большой город. С другой – правда, которая жжет карманы, как тот дневник. **Но как уехать, зная, что под твоим домом лежит яд, а вокруг – стена молчания, крепче вечной мерзлоты?** Вот в чем загвоздка. Интересно, рискнет ли он толкнуть эту стену?"

Как, зацепило? Чувствуется, что там не просто страшилка, а что-то... тяжелое, взрослое, про наше вечное "не совать нос"?