Ребекка (1940)

Мандерли.
Этот дом дышит — скрипом паркета, шепотом портьер, которые не трогали годами. Молодая жена, даже имени ее не запомнишь сразу, ступает на мраморный пол, а тень Ребекки уже обвивает ее лодыжки. Ей подарили титул, платья, кольца, но каждое зеркало здесь отражает не ее лицо, а ту, чьи духи до сих пор киснут в шкафах.

Миссис Дэнверс, хранительница ключей и полуночных коридоров, скользит за ней, как холодок по спине. *"Вы никогда не замените ее"*, — не говорит, но вышивает иглой взгляда. Героиня роется в прошлом, как в старом сундуке: письма, байки прислуги, пятно вина на странице дневника — слишком алое для случайности. А море за окном бьется о скалы, будто хочет вымыть тайну из трещин в гроте.

Чем сильнее она цепляется за Максима, тем отчетливей слышит смех Ребекки в свисте ветра. Сможет ли новая хозяйка Мандерли стать больше, чем эхо, или дом проглотит ее, как проглатывает свечи в люстрах к утру?