Жанна Парижская (1942)

Париж, 1942.
Стены библиотеки шепчут запрещёнными именами, а Жанна, с тенью материнской шали на плечах, прячет книги в тайник за фальшивой стеной. Её пальцы знают каждый переплёт, как строки из детской колыбельной — той, что обрывалась на полуслове, когда мать исчезла в дождь из пепла и слухов.

Однажды меж страниц «Гаргантюа» она находит конверт с печатью, расплывшейся от времени. Внутри — ключ и схема тоннелей под Монмартром, где чернила пахнут не чернилами, а кровью и лавандой. Но карта ведёт не к бегству, а к имени, которое десятилетие назад выжгли из городских архивов.

Пока Жанна следует за нитью, окна её квартиры обрастают трещинами-паутинами, а соседи вдруг вспоминают, что «никогда не видели ту женщину с фото». Даже старый переплётчик, ворчавший о Сопротивлении, теперь молчит, щурясь на её тень, будто узнаёт в ней чужой силуэт.

А вокзал Остенлиц всё глубже тонет в тумане, где эшелоны рычат, как звери, и единственный проводник Жанны — мальчишка-сирота, твердящий, что «подземелья любят тех, кто не боится потерять себя».

Но как верить ему, если даже собственное отражение в витринах начинает лгать, повторяя жест матери — два пальца к губам, словно застрявший между «молчи» и «помни»?..