Сельская учительница (1947)

В сибирской глуши 1920-х годов молодая учительница Варвара каждое утро пробирается через заснеженные тропы к полуразрушенной избе, где её ждут крестьянские дети — руки в мозолях, но глаза, жаждущие букв, как весенней воды. Её мел скрипит по доске, выхватывая из темноты имена Пушкина и Ломоносова, а за стенами вьюга смеётся сквозь щели, будто сама тайга не верит в эти уроки.

Родители забирают детей с занятий — то на пашню, то на сенокос, шепчут, что «грамота девичью долю испортит». Старейшины крестятся на иконы, видя в её учебниках колдовские знаки. А Варвара, упрямая, как корень кедра, пишет письма в губернию — просят досок для школы, чернил, печки... Но ответы приходят медленнее, чем тают сугробы.

Однажды утром она находит дверь избы распахнутой настежь: парты исцарапаны серпами, страницы задачников развешаны на ветвях, словно стыдливые листки. Ветер играет ими, а вдалеке, меж берёз, мелькает чья-то спина в потрёпанном тулупе.

Чем упорнее Варвара восстанавливает класс, тем чаще ловит на себе взгляды — не злые, но полные немого вопроса. Даже дед-сторож, что тайком подкидывает дрова, вдруг бормочет: «Не их вина, барышня. Страшно — менять кожу, когда всю жизнь в ней ходишь».

Сможет ли она разгадать, кто боится света её лампы больше, чем зимней тьмы? И что тяжелее носить — вёдра с водой из проруби или груз надежд тех, кто впервые написал своё имя на обгорелой щепке?..