Лагерь для военнопленных №17 (1953)

Середина зимы 1953-го. Лагерь №17, вмёрзший в сибирский лёд, как гвоздь в доску.
Семён, надзиратель с потёртыми локтями шинели, находит под полом барака железную коробку: внутри — список из тринадцати имён, выведенных химическим карандашом, и ключ от бункера, которого нет на картах лагеря. Но списки здесь — как волчий след: чем громче о них молчишь, тем ближе чьё-дыхание в затылке.

Его подгоняет не любопытство, а страх — ведь одно из имён он *уже слышал*... в детстве, сквозь стену, когда отец пил с людьми в чёрных сапогах. А ещё — девчонка из посёлка, что таскает Семёну самокрутки: её пальцы в шрамах, будто она годами царапала камень, но глаза упрямо молчат.

Что внутри бункера? Говорят, там сводчатый зал с аппаратурой, где плёнки виснут, как мёртвые змеи. Говорят, вентиляционные шахты ведут за колючку — туда, где снег съедает следы за минуту. Но правда в другом: каждая попытка Семёна докопаться заставляет лагерь *сжиматься*, будто кулак. Начальник вдруг поручает ему ночные обходы. Зэки перешёптываются, услышав его шаги. А та девчонка однажды исчезает, оставив на столе клочок газеты с обведённой датой: 5 марта 1953-го.

Сможет ли он разжать тиски, не став очередным «несчастным случаем»? Или списки — не приговор, а... *инструкция*, которую кто-то ждал все эти годы?

*(Замшелые страницы пахнут бензином и полынью. Ветер свистит в щелях вышек, будто насвистывает забытый мотив.)*