Таманго (1958)

Атлантика, 1820-й. Корабельные палубы скрипят под тяжестью цепей, а соленый ветер смешивается с запахом смолы и страха. Таманго, вождь с глазами, высеченными из ночи, теперь лишь груз в трюме, где шепот волн заглушает стоны. Его руки помнят вес копья, а не кандалов — и это жжет сильнее солнца.

Что ломает тишину? Не побег, а *право дышать*. Когда капитан, человек с лицом, как смятый пергамент, предлагает «игру» — свободу в обмен на предательство, — стальные кольца на запястьях кажутся туже. Но как вести за собой тех, кто уже забыл запах земли предков?

Каждый шаг здесь — танец на лезвии. Даже союзники прячут ножи за спиной, а в бунте рабов слышен не гул толпы, а треск рвущихся уз — родных, чужих, своих. Кровь на парусе — неспроста: кто-то сверил часы с колоколом глубины.

Выбор прост и страшен: стать легендой для чужих или призраком для своих. Но можно ли собрать рассыпанное племя, если даже звезды здесь враждебны — холодные, чужие, как выстрелы в спину?..