Дзиротё Фудзи (1959)

Осень 1959-го. Городок, затерянный меж рисовых полей, где даже дождь стучит приглушённо, будто боится разбудить прошлое. Дзиротё Фудзи — не местный. Он вернулся сюда спустя десятилетия, в потрёпанном пальто и с чемоданом, в котором вместо одежды — пачки писем на чужом языке. Местные шепчутся у лавок, закрывая лица платками, словно ветер с гор несёт не холод, а память о чём-то стыдном.

Его подгоняет не любопытство, а долг: в руинах старой школы он находит детский рисунок — искажённое лицо, подписанное его именем. Но чернила выцвели не полностью: рядом виднеется пятно, похожее на кровь, а не на краску. Чем чаще Дзиро спрашивает о войне, тем чаще соседи внезапно вспоминают о неубранном урожае или больных родственниках. Даже монах в храме, где пахнет ладаном и мокрыми татами, внезапно стирает со стенда имена павших...

А ещё — куклы. Их подбрасывают к порогу его дома: тряпичные, с пуговицами вместо глаз и нитками, стягивающими рты в узлы. Кто предупреждает, а кто угрожает? Сможет ли человек, который двадцать лет носил чужую форму, теперь развязать чужие узлы — или сам станет очередным немым памятником в этом городе, где правду закопали глубже, чем снаряды?