Мэри Поппинс (1964)

Лондон, 1910 год. Дом на Вишнёвой улице — точный, как циферблат, и холодный, как серебряная ложка в руках няни. Здесь ветер приносит не дождь, а резвые бумажки с речами суфражистки миссис Бэнкс, а её дети, Джейн и Майкл, уже выучили, что «правила важнее облаков». Но всё меняется, когда Мэри Поппинс спускается с неба на зонтике с головой попугая. Она не вяжет носки и не считает звёзды — её сумка пахнет имбирным печеньем и хранит целые лестницы в пустоту, а смех она измеряет лентой, как рост.

Дети ищут не потерянную игрушку, а родителя, который забыл, как летать змей. Но чем ярче Мэри раскрашивает их дни (хоть и требует аккуратности в танцах с трубочистами!), тем упрямее мистер Бэнкс твердит о банках и расписаниях. Даже говорящие статуи в парке шепчут: *«Опасайся взрослых, которые боятся собственных теней»*.

А когда старый знакомый Мэри, Берт, рисует мелом тротуарный портал в мир, где овцы носят шляпы, а чаепития длятся ровно до пятого смеха — дети понимают: магия не вечна. Но сможет ли их отец, человек из чисел и цилиндров, услышать, как трещит по швам его идеальный костюм?