Гиперболоид инженера Гарина (1965)

Ленинград, 1920-е. Инженер Гарин, с лицом, остро заточенным как лезвие, собирает в подвале института устройство из стеклянных линз и стальных спиралей — оно жжёт стены, словно солнечный луч, сжатый в кулак. Но его не интересуют победы на выставках; он шепчет формулы, словно заклинания, а в кармане прячет письма с печатью, где чернила выцвели от слёз. Здесь наука пахнет порохом и безумием: каждый эксперимент оставляет на полу узоры из оплавленного бетона, а коллеги исчезают в коридорах, будто тени под лучом гиперболоида.

Чем ближе он к совершенству, тем чаще в его дверь стучат те, кто когда-то смеялся над «фантазёром с манией величия» — теперь их голоса дрожат, как стрелка сейсмографа. Но Гарин знает: доверять нельзя даже собственным рукам, которые всё чаще выдают дрожь, будто боятся собственного творения. Что тяжелее — сжечь чертежи или признать, что луч, режущий сталь, не отличит врага от друга?

Сможет ли он остановиться, когда единственное, что ярче гиперболоида — это пламя в его глазах?