Батька (1971)

Сибирь, 1992-й.
Заброшенный колодец, ржавые ведра, да ветер, свистящий в щелях бараков, как сквозь зубы. Здесь шестнадцатилетний Алёша, с лицом, обветренным в жестких спорах с тайгой, находит в консервной банке под полом не дневник — крик. Пожелтевшие страницы, исписанные шифром из цифр и значков метеостанций, пахнут не чернилами — соляркой и кровью. Его отец, пропавший год назад, будто вгрызся в эту бумагу зубами.

Но в поселке, где каждый двор — крепость из молчания, вопросы становятся опасней ответов. Старики крестятся на ржавые гвозди в косяках, подростки тушат костры, едва Алёша приближается. Даже карта, спрятанная в банке, ведет не к кладу — к яме за кладбищем, где земля рыхлая, а сосны вокруг стоят криво, будто отшатнулись.

Чем ближе он к разгадке, тем яснее: отец не просто исчез — его *стерли*. Стерли записи в журналах, следы на снегу, память. И теперь кто-то аккуратно, как гвозди в косяки, вбивает в жизнь Алёши совпадения: то грузовик на краю дороги с потушенными фарами, то метельная ночь, когда в окно стучат не ветки — костяшки.

Но как бежать, если бежать некуда? И как верить тем, кто шепчет: «Брось, выживешь», — если их руки пахнут соляркой?..