Чужие письма (1975)

Ленинград, 1975. В классе, где меловая пыль оседает на портретах вождей, а в углу застыл глобус с трещиной через Сибирь, учительница Вера Ивановна находит пачку писем. Не своих. Конверты пахнут клеем и детским страхом — они выпали из дырявого кармана старого пальто, забытого в подсобке. Подписи нет, но почерк дрожит, как голос на первом уроке: *«Меня никто не услышит. Даже ты»*.

Её подталкивает не любопытство, а тихий стук в висках — фраза из письма повторяет слова, которые она сама когда-то написала, да так и не отправила. Но в школе, где каждое слово проверяют на благонадёжность, чужие тайны становятся минным полем. Чем ближе Вера к разгадке, тем чаще ученики прячут глаза, будто их тетради — зеркала, а директор твердит о «моральной гигиене», смахивая пыль с парты как улики.

Между строк она находит следы: сломанный карандаш в письме о страхе ошибок, леденцы в конверте с признанием в воровстве. Но правда не складывается, как стихи Маяковского, которые Вера читает наизусть, — рвано, с надрывом. А потом в её ящик ложится новый конверт. Тот же почерк: *«Ты ведь прочитала. Теперь твоя очередь»*.

Сможет ли она остановиться, не став частью игры, где чужие слова обжигают, как спираль на раскрасневшейся плитке? Или признает, что иногда молчание — единственный способ услышать?..