Двадцатый век (1 сезон)

1930-е, вагон поезда «Двадцатый век», где пахнет дорогим табюретом и дешёвым коньяком. Беспощадный театральный продюсер Оскар Джаффе, чей цилиндр всегда криво сидит, как его совесть, мчит сквозь снега, чтобы вернуть беглянку — звезду его прошлых триумфов. Она теперь голливудская дива, а он — король рушащейся империи из картона и мишуры. Его оружие — манипуляции, её броня — язвительные реплики, но оба не замечают, как спектакль жизни съедает их настоящие лица.

Что гонит? Не слава — её уже выпили до дна. Страх стать *неуместным*. Оскар готов инсценировать сердечный приступ, подкупить проводника и разыграть древнегреческую трагедию у буфета, лишь бы она произнесла: «Да». Но Лили не верит слезам, которые он выдавливает, как тюбик краски.

Повороты: Чем безумнее его трюки, тем чёрно-белее мир за окном. Вспышки прошлого — репетиции в полумраке, где их пальцы случайно касались у гримировочного стола — становятся ловушками. А что, если вся эта гротескная погоня — лишь последний акт пьесы, где они обречены на роли?

Финал вопроса: Сможет ли Оскар сорвать с себя парик директора вселенной, или к финальным титрам в его глазах останется только пустота зала, где аплодируют лишь тени?

*(Образы: бархатные шторы в купе, прожжённые сигарами дыры; её смех, острый, как бритва в сумочке; его трость, стучащая в такт бегу колёс — будто отсчитывает часы до краха.)*