Частные пороки, общественные добродетели (1976)

1976 год. Глухая губерния, где городок прилип к болотам, как ржавый гвоздь к сапогу. Над крышами — колокольня с остановившимися часами: стрелки вечно показывают без пятнадцати шесть. Здесь воздух пахнет сыростью архивной пыли и тиной, а главный герой — Алексей, юный архивариус с нервным подёргиванием века — разбирает папки в подвале ратуши. Между протоколами о «добропорядочных гражданах» он находит письмо, написанное кровью вместо чернил: «Они назвали это самоубийством, но я видел, как его душили верёвкой с гербовой печатью».

Расследование затягивает, как трясина. Чем больше Алексей спрашивает, тем чаще соседи «не припоминают», а священник неожиданно сжигает метрики умерших. Правила тут просты: не выноси сор из избы, даже если изба давно сгнила. Но у Алексея — свой скелет: отец, чьё имя в городе произносят шёпотом, был первым, кто замёл ту историю под ковёр.

Ключевые образы: бумага письма, прожжённая насквозь, пахнет ржавчиной и сиренью; тень колокольни, ползущая по площади, будто чья-то рука тянется к горлу. А ещё — мост на материк, который «внезапно» закрыли на ремонт.

Финал висит на волоске: сможет ли Алексей разбить зеркало, в котором город десятилетиями прячет своё лицо, или сам станет ещё одним отражением в его потускневшей глади?