Служебный роман (1977)

Москва, 70-е. Кабинет с зелёными шторами, где часы тикают громче, чем голоса. Здесь Людмила Прокофьевна, директор статистического учреждения, правит своими подчинёнными как метроном: строго, безупречно, без намёка на беспорядок. Её костюмы — броня, а взгляд способен заморозить даже чашку чая. Но всё меняется, когда неуклюжий, вечно мятый Анатолий Ефремович, её зам, по наущению коллеги решает «добиться повышения через ухаживания». Неловкие комплименты, спотыкания о собственные шарфы, попытки улыбнуться сквозь страх — его оружие смешнее пистолета с конфетти.

Что движет? Не карьера — отчаяние. Он — вдовец, застрявший в роли «милого неудачника», она — женщина, заменившая жизнь отчётами. Их толкает не страсть, а абсурд: фарс, который неожиданно трещит по швам. Чем чаще он роняет бумаги у её ног, тем явственнее в её глазах мелькает тревога — будто кто-то постучал в дверь, которую она сама замуровала.

Нюансы: Офисные сплетни — яд, который пьют все, но делают вид, что не замечают стаканов. Её прошлое — тихая комната с портретом молодости в строгой рамке. Его страх — стать невидимкой, как цифры в столбцах, которые он сводит.

Повороты: После пьяного монолога в кабинете (он — о её холодности, она — о его инфантильности) утро встречает их неловким молчанием… и внезапным визитом к её портнихе. Чем ближе он к её «настоящему», тем чаще исчезают её туфли из-под стола — будто она учится прятаться заново.

Образы: Её духи пахнут ледяным шампанским и пылью от архивных папок. Его пиджак вечно в меловой пыли — будто он бежал через школьную доску, но так и не догнал себя прошлого.

Вопрос: Сможет ли она разрешить себе смех, который звучит как треснувший хрусталь, а он — перестать бояться собственного голоса, пока ковёр в кабинете не съест их следы насовсем?