Весь этот джаз (1979)

Нью-Йорк, конец 70-х. Джо — хореограф с сигаретой в зубах и амфетаминами в кармане, чья жизнь — бесконечный монтаж: утренние репетиции в зале, где зеркала отражают не танцоров, а его собственную изношенность, ночные редакции сценариев под вой такси за окном. Его мир пахнет потом, кофе и театральным гримом, который не стирается даже в душе.

Что гонит? Премьера, которая должна взорвать Бродвей, но чем ближе дедлайн, тем чаще Джо ловит взгляд *незнакомки в белом* — женщины, появляющейся в толпе, как тихая нота в джазовой импровизации. Она не угрожает, не говорит... но после каждой встречи он добавляет в ритуал ещё одну таблетку.

Правила этого ада? Здесь нельзя замедляться. Даже когда дочь звонит в пятый раз, даже когда тело бьёт тревогу. Театр — машина, а он шестерёнка, которую заменит новая, если запнётся.

Странности: Соседи по лестничной клетке перешёптываются, заслышав его шаги. Врачи настойчиво зовут «на чай», но Джо уверен: боль — это просто ещё один партнёр в танце. А эти видения... Может, это просто усталость? Или хореография последнего номера, который он ставит самому себе?

Образы: Его пальто, выцветшее от дождя и фанаров, пахнет дымом и старыми письмами. На пианино — очки с треснувшей линзой, через которые мир кажется раздвоенным, как его жизнь.

Вопрос: Сможет ли Джо различить, где заканчивается спектакль и начинается реальность — или ему уже всё равно, пока горит свет рампы?