Хэллоуин 2 (1981)

Хэллоуин 1981-го:
Тишина в коридорах больницы Хэддонфилда режет кожу осколками разбитых ламп. На часах — глубокая ночь 31 октября, но воздух густ от пыли и страха, будто время застряло в петле. Лори Строд, закутанная в больничный халат с пятнами йоды, пытается унять дрожь в руках: адреналин выветрился, оставив только шрамы и шепот медсестер за дверью — *«Он всё ещё на свободе»*.

Больница, этот белый лабиринт с линолеумом, скрипящим как голос из кошмара, должна была стать убежищем. Но лифты замирают между этажами, телефоны глохнут, а в окнах третьего этажа, затянутых марлевыми шторами, мелькают тени без лица. Здесь каждый шаг Майкла Майерса — не звук, а холодок на затылке, будто нож уже прижат к горлу.

Лори знает: чтобы выжить, придется вспомнить, как бежала в темноте год назад. Но теперь её ноги вязнут в слабости, а прошлое, как проржавевший замок, не дает довериться даже тем, кто протягивает руку. Когда свет гаснет, а из детской палаты доносится хрип вентилятора — не младенца, а чего-то тяжелого, ползущего по стене, — она понимает: правила изменились. Кто охотник здесь — доктор в белом халате или сама тишина?

А за окном, в чернильном небе, тыквы горят чужими глазами. Ждут выбора: бежать сквозь задние двери, где скрипит фургон с затемненными стеклами, или довериться хриплому голосу по рации — *«Я почти у вас»*. Но как отличить спасителя от эха собственного крика?

(П.С. Запахи тут важнее диалогов: антисептик, пахнущий гнилыми яблоками, и пар от дыхания на холодных окнах — будто сам дом дышит тебе в лицо.)