Варварин день (1982)

Варварин день (1982)
Сибирская глухомань, февраль 1982-го. Варя, с лицом, заострённым как ледяная сосулька, возвращается в деревню, где часы остановились на смерти бабушки. В избе, пропитанной запахом застывшей смолы и старой шерсти, она находит письма — неразрезанные, с печатями, которые крошатся, как прошлогодний хлеб. Чернила выцвели в крики о помощи, адресованные человеку, чьего имени нет в местных могилах.

Деревня дышит сквозь зубы: старухи крестятся на иконы с выщербленными ликами, мужики рубят лёд молча, будто рубят слова. Здесь не любят вспоминать. Особенно про 37-й год. Особенно про женщин, которые уходили в метель и не возвращались. А Варя — вылитая мать, исчезнувшая в ночь её рождения.

Чем чаще она ворошит архивы в сельсовете, тем яростнее воют собаки на окраинах. В сундуке бабушки — детский валенок, пробитый пулей, и фото, где лицо кого-то важного срезано ножницами. Соседка, разносящая молоко, вдруг оставляет бидон у порога: *«Уезжай. Они уже копают»*. Кто «они»? Те, что жгут на костре куклы с рыжими волосами, как у Вари? Или те, чьи тени длиннее, чем совесть?

Сможет ли она отличить правду от лжи в этом танце полунамёков, где каждый шаг — след в снегу, ведущий к пропасти? И что страшнее — узнать, почему все молчат, или понять, что молчание — единственный способ выжить?..