Игла (1988)

В выжженном солнцем городе, где снег чернеет от мазута, молчаливый странник в чёрном пальто шагает мимо треснувших пятиэтажек. Его зовут Моро, и он приехал не за долгами — хотя формально именно так, — а чтобы выдернуть друга из трясины. Тот друг, Спартак, теперь целыми днями крутит в пальцах ветхий кубик Рубика, словно пытается собрать разлетевшиеся осколки себя.

Здесь воздух пропитан апатией и жжёной пластмассой. Даже дети играют в молчанку, а старики сторожат пустые погреба. Но Моро не из тех, кто верит в безысходность: он бьёт грушу в заброшенном спортзале, пока ритм его ударов не начинает пульсировать в такт городским слухам.

Странности нарастают, как ржавчина: аптекарь выдаёт рецепты, зачёркивая строчки красным карандашом, а в подъездах множатся битые бутылки с этикетками «лекарство от тоски». Когда Моро находит в пустыре ржавый шприц, завёрнутый в страницу школьного дневника с датой «31 февраля», соседи вдруг вспоминают, что им есть что терять.

Всё решит выбор: продолжить долбить стену голыми кулаками или впервые заговорить — но слова здесь имеют обыкновение оборачиваться против того, кто их произнёс. Сможет ли человек-игла прошить ткань этой реальности, не увязнув в её перекрученных нитях?