Рокот неодобрения (1988)

Ленинград, 1988. Заброшенный двор-колодец, где трещины в кирпичах шепчут аккорды запрещённых песен. Соня, бывшая гитаристка подпольной группы, возвращается после пяти лет молчания — не из ностальгии, а потому что в её дверь вбили гвоздём конверт. Внутри — плёнка с записью её голоса, которого она не узнаёт.

Плёночные петли вьются, как дым из соседней котельной, а сквозь шумы пробивается чьё-то дыхание: *«Играй — и они услышат»*. Но в городе, где даже гудки заводов подчинены партийному ритму, её вопросы гаснут. Бывшие друзья крестятся при слове «рок», бабки у подъездов кроют матом её косу цвета меди, а в милицейском участке тикает магнитофон — тот самый, с которого когда-то стирали «неположенные» треки.

Чем громче Соня бьёт по струнам в подвале-стрелке, тем чётче плёнки выдают странное: голоса пропавших музыкантов, вплетённые в её собственные песни. Один поворот — сосед-слесарь, десятилетиями чинивший ей краны, вдруг признаётся, что *«ваш папаша перед пожаром тоже искал эти кассеты»*. Второй — ночью в её квартире исчезает виниловая коллекция, но на полу остаётся горсть гильз от саксофона.

Сможет ли Соня сыграть ту последнюю песню, что отец не дописал, — или дрогнет, когда поймёт, что правда звучит громче любых аккордов?