Кладбище домашних животных (1989)

Людовик, штат Мэн, конец 80-х.
Заброшенная грунтовка вьётся сквозь лес, где сосны шепчутся о том, что видели. Луис, врач с руками, привыкшими спасать, а не хоронить, въезжает в дом с подвалом, пахнущим старой кровью и мокрым пеплом. Его сосед — старик с глазами, как потухшие угли, — дарит дочери Луиса игрушку: плюшевого орла с нитками вместо когтей.

Но дети здесь не играют долго.
После полуночи за окнами мелькает чьма плотнее ночи, а на пороге появляются следы — не звериные, не человечьи, будто земля сама шарит по живым. Луис, рационалист до мозга костей, копает лопатой в лесу за домом, где под корнями вяза лежит «другое» кладбище. Местные зовут его *Миасма* и крестятся, зажигая свечи в форточках, когда ветер дует с той стороны.

Каждая могила тут — дверь.
Чем глубже Луис хоронит здесь потерю, тем громче стучат в его сны голоса, похожие на голос жены, но... с гравием в горле. А сосед, тот самый, теперь оставляет на крыльце банки самодельного варенья — слишком сладкого, с тёмными волосками в сиропе.

Сможет ли врач, верящий только в скальпель и диагнозы, признать, что некоторые раны не зашиваются нитками, а законы природы здесь пишутся на коре деревьев — кривыми, дрожащими буквами?