Простая формальность (1993)

Дождь стучит в такт вопросам. Глухая ночь 93-го, затерянный дом на краю леса, где часы бьют только вполголоса. Онофрий, писатель с руками, испачканными чернилами и тишиной, сидит перед инспектором, чей взгляд скользит по стенам, будто читает обои вместо протокола. Его вызвали «для простой формальности» — но почему пол под ногами скрипит, как невысказанная вина?

Дело не в убийстве за окном, а в том, что слова здесь становятся петлей. Каждый ответ рождает новый вопрос, будто страницы романа, который Онофрий так и не дописал, оживают и шепчутся за его спиной. Инспектор знает про затёртую фотографию в кармане, про стихи, вырванные из тетради, — но молчит, будто ждёт, когда писатель сам споткнётся о собственные сюжеты.

Чем дольше длится допрос, тем больше комната наполняется тенями прошлого: детский смех в трещине окна, запах лаванды от платья, которого нет. Даже дождь здесь лжёт — капли выстукивают на подоконнике то *«виновен»*, то *«не помню»*.

А когда Онофрий наконец понимает, в какую игру его втянули, становится ясно: ключ не в том, что он сделал, а в том, что забыл. Или заставил забыть.

Сможет ли он отличить свои мысли от чужих, если каждое слово, брошенное в тишину, обрастает крючками и шипами?