Кэндимэн 2: Прощание с плотью (1995)

Новый Орлеан, 1995. Художница Энни, с кистью в дрожащих пальцах и запахом масляных красок в волосах, пишет портреты туристов на площади Французского квартала. Но её настоящий холст — стены полузаброшенных домов, где она тайком рисует пчел: роями, тенями, шепчущими имя, которое здесь запрещено произносить после заката. Её отец умер в камере с граффити *«Candyman»* на ржавой двери — и теперь кто-то оставляет на её пороге банки с мёдом, густым, как старая кровь.

Марди Грас бурлит карнавалом, но чем ярче огни, тем глубже тени: в переулках слышен звон невидимых цепей, а в лужах под газовыми фонарями плавают лепестки, черные от плесени. Энни копается в архивах, где газеты 19 века пахнут жжёным сахаром и лилиями с похорон, а старики в траурных шляпах бормочут: *«Он приходит, когда семья распадается»*. Её брат, проповедник с треснувшим голосом, рвёт её наброски, сестра прячет зеркала — но зеркала всё равно лопаются по швам, и Энни видит в осколках чужую улыбку.

Каждую ночь ей снится пасека посреди болота: ульи пульсируют, как сердца, а в дыму от костра кто-то зовёт её по имени… голосом отца. Утром на запястьях — следы тонких, как иглы, шрамов. Город шепчет, что Candyman — всего лишь страшилка для туристов, но почему тогда в полицейских рапортах исчезают страницы, а в её красках заводятся личинки?

Сможет ли Энни закончить картину, не став её частью — или мольба о правде разобьёт последнее зеркало, за которым прячется её семья?

*P.S. Запомни: никогда не смотри в глаза своему отражению, если слышишь жужжание.*