Новые Робинзоны (1998)

В сибирской деревне, затерянной меж замёрзших тайг и ржавых вышек 90-х, пятнадцатилетний Алёша находит в колодце-леднике потрёпанный рюкзак. Внутри — потёртый паспорт на чужое имя, ключ от советского бункера и фотография его пропавшего год назад друга Саши. Деревня, где даже пьяный отец Алёши шепчет «не лезь», а старики крестятся на полуразрушенную вышку, будто она слышит их грехи.

Зацепка — не геройство, а вина: Алёша верил, что Саша сбежал от него из-за их последней ссоры. Но карта в рюкзаке ведёт к бункеру, где кто-то до сих пор ловит радиоэфир на частотах 40-летней давности. Замшелые стены там исписаны формулами, смешанными с детскими стихами, а в ржавом сейфе — письма, адресованные... самому Алёше, датированные прошлым веком.

Соседи, вчера ещё бросавшие в него картошкой за кражу сигарет, теперь отводят глаза: один маляр, спившийся после работы на «секретном объекте», вдруг чинит его мотоцикл; учительница истории, десятилетиями прячущая архивные плёнки в банках с огурцами, предлагает помощь. Но чем ближе Алёша к разгадке, тем чаще в деревне случаются «несчастные случаи»: то сарай сгорает со всеми уликами, то в тайге находят свежие следы от сапог, вышедших из производства в 70-х.

Сможет ли он поверить, что Саша — не жертва, а часть той самой тайны, что десятилетиями дышит в спину деревне, смешивая прошлое с будущим в кроваво-ржавом коктейле? А главное — готов ли Алёша стать следующим звеном в этой цепи, если правда заставит его выбрать между спасением друга и жизнью тех, кто молчал?

*P.S. Запах тут важен: в бункере пахнет малиновым вареньем и соляркой, а на обороте фотографии Саши — пятно, похожее на засохшие слёзы, но горькое на вкус, как цианид.*