Хлеб и тюльпаны (2000)

Венеция. Туманное утро, когда каналы ещё не проснулись, а мостовые скрипят от сырости. Розалинда, женщина с руками, привыкшими к тесту и пыли, а не к аккордеону или букетам полевых цветов, вдруг остаётся одна на обочине автострады — забытая семьёй, как зонт в дождь. Её побег начинается с автобусного билета в кармане и старой открытки, где тюльпаны нарисованы поверх чужого почерка.

Здесь, среди узких *калли*, где соседи спорят о музыке Баха и запахе миндального печенья, её прошлое тянется за ней шлейфом — голос мужа в телефонной трубке, упрёки, что «мать не бросают». Но Венеция не прощает полутонов: то ли ты танцуешь на мосту под джаз уличного скрипача, то ли тонешь в тине быта. Чем ярче становятся её дни — жёлтые ставни, синие чернила в любовных записках, — тем настойчивее тени стучат в дверь: сын-подросток, который вдруг замолчал; булочник с тайной, прячущейся под мукой.

Сможет ли она отрезать косу седины, что годами росла в её зеркале, или страх снова стать невидимой заставит вернуться к плите, где даже пар остывает безмолвно?