Даун Хаус (2001)

Сибирь, 1994-й. Алёша, в рваной куртке и с вечным кислым прищуром, пинает ржавую бочку у развалившегося сарая — и высекает искру, которая освещает потёртый корешок в груде мусора. Дневник пахнет не пылью, а бензином и затхлой кровью, словно его спрятали впопыхах. Карта внутри — не клад, а лабиринт из крестов на старом кладбище да обведённых красным имён, среди которых мелькает фамилия его отца, сгинувшего год назад «в командировке».

Соседи, обычно сплетничающие у ворот, вдруг замолкают, когда Алёша проходит мимо с тетрадью в руках. Даже его лучший друг, вечно болтливый Санёк, впервые заикается, отводя взгляд. А ночью в окно стучат — не ветром, словно кто-то пытается выбить ритм тревожной азбуки Морзе...

Чем больше Алёша ворошит прошлое, тем чаще слышит за спиной тяжёлое дыхание и видит на стёклах магазина расплывчатые силуэты — будто само село превратилось в зеркало, которое отражает не лица, а тени. Даже девчонка с проколотой губой, которая вечно дразнит его «сынком предателя», теперь шепчет: *«Закопай обратно, дурак. Здесь правду не выносят на свет»*.

Но как остановиться, когда каждая страница дневника жжёт пальцы, как лёд, а в груди щемит яснее, чем от самого крепкого самогона? Стоит ли рвать тишину, если она — единная нить, связывающая мёртвых и живых?