Летний дождь (2002)

В захолустном городке, где асфальт плавится от июльского зноя, шестнадцатилетний Сергей находит в колодце запечатанную бутылку с письмом от незнакомки, подписанным именем его матери. Но она умерла десять лет назад, а почерк — свежий, будто чернила не успели просохнуть.

Что гонит его: не ответы, а тихий сговор родни. Дядя прячет старые газеты с вырванными страницами, бабка шепчет молитвы, сжимая фотографию, где мать стоит с чужим мужчиной у полуразрушенной часовни в лесу. А соседи, узнав о находке, вдруг начинают *гостить* слишком часто — с пирогами и слишком навязчивыми вопросами.

Нюансы: здесь верят, что мертвые пишут только тем, кто сам на грани. И чем упорнее Сергей рыщет в прошлом, тем чаще ловит на себе взгляды, полные не страха, а жалости — будто он уже призрак, блуждающий между правдой и легендой.

Повороты: разговор с местным священником, который внезапно запирает церковь «на ремонт», и следы чьих-то шагов ночью у того самого колодца — глубоких, словно кто-то хромал... или волочил что-то тяжелое.

Финал вопроса: когда граница между живыми и умершими стирается, как карандашная черта под дождем, сумеет ли Сергей отличить, кто пытается его спасти — а кто вернуть обратно в ту самую бутылку?

*P.S.: Запах тут важнее слов: в письме пахнет не чернилами, а мокрыми пионами — точь-в-точь как в комнате матери, которую так и не перекрасили из сиреневого.*