Шерлок Холмс и доктор Ватсон (2005)

Петербург, 1890-е. За окнами клубится желтый туман, а в квартире на Мойке Шерлок Холмс, с лицом, заостренным как перочинный нож, выстукивает азбукой Морзе по черепу человеческого скелета. Рядом доктор Ватсон, с тростью в руке и призраками Афганистана в глазах, разбирает письма, пахнущие дешевым парфюмом и страхом. Их подгоняет не громкое преступление, а тихий шепот: исчезла девушка-телеграфистка, оставив на станции лишь ленту с обрывком шифра и пятно чернил, похожее на крыло летучей мыши.

Здесь законы логики спотыкаются о петербургские суеверия: дворники крестятся на церковные купола, чиновники втирают чеснок в лацканы мундиров, а каждый свидетель говорит полправды, будто боится сглаза. Холмс, одержимый узорами на грязи под ногтями, натыкается на следы «Общества трезвых умов» — братства, где клятвы скрепляют... опиумом. Ватсон же обнаруживает, что шифр повторяет ритм солдатских маршей, которые он слышал под Кандагаром.

Чем ближе дуэт к разгадке, тем чаще в переулках за ними возникает дробь шагов — не людей, а теней в цилиндрах. И главный вопрос уже не в том, кто похитил девушку, а в том, что связывает Ватсона с призраками его прошлого, и почему Холмс, всегда доверявший только фактам, теперь шепчет: *«Доктор, а вы верите в то, что мертвые могут писать письма?»*

Смогут ли они разомкнуть этот круг, не став его частью?