Внутренняя империя (2006)

В пыльном лос-анджелесском особняке, где телевизор вечно шепчет белый шум, актриса Никки находит сценарий, пропитанный запахом нафталина и ладана. Страницы испещрены пометками на польском, словно их писали в спешке, под свинцовой тенью чужого страха. Её роль — женщина, чья жизнь расползается по швам, но чем точнее Никки вживается, тем чаще её отражение в экране шевелит губами на секунду раньше, чем она сама...

Здесь проклятие — не огонь и пепел, а лабиринт, где время течёт вспять, а чужие воспоминания прорастают сквозь трещины в реальности. Каждый дубль стирает границу между сценой и спальней, между её голосом и голосом той, кто играла эту роль до неё — и исчезла. Улицы Варшавы 90-х, возникающие за дверью гримёрки, ведут в подворотни, где тени шепчутся на забытом языке, а Фигура в пальто с поднятым воротником (он всегда в кадре, но никогда — в списке актёров) манит глухим стуком каблуков.

Чем дальше Никки бредет, тем чаще знакомые лица — режиссёр, муж, бродячая актриса с кроличьей головой — произносят её реплики, словно выучили наизусть. Даже сны становятся ловушками: она просыпается в чужой квартире, где часы бьют тринадцать, а из соседней комнаты доносится скрип кровати — тот самый, что был в третьем акте...

Сможет ли она отличить свой страх от чужого, если каждое "действие!" — это ножницы, отрезающие кусок её имени? Или станет вечной тенью на стене этого бесконечного фильма, где финал — лишь очередная точка, за которой всё начинается сначала?