Третьего не дано (1 сезон)

Сибирь, 1996. Алёха, пятнадцатилетний пацан с обветренными руками и вечным свистом в ухе от удара учительским журналом, роется в ржавой бочке возле полуразрушенной котельной. Вместо пустых бутылок находит свёрток, залитый мазутом: внутри — потёртый блокнот с метками на карте района и обрывком фото, где кто-то вырезал лица ножницами. Страницы пахнут соляркой и мятой, как будто писали их в спешке, между взрывами.

Деревня, где каждый второй ходит в робе с локомотивного депо, вдруг начинает шептаться. Алёхина мать, доярка с руками крепче тисков, внезапно сжигает его старые кроссовки — «чтобы не шастал, где не надо». А в школе новенький учитель истории, бывший военный с тремором в левой руке, слишком часто «случайно» оказывается у того самого сарая...

Чем чаще Алёха сверяет карту с полузаброшенными путями за станцией, тем яснее: отметки ведут к вагончику, который исчез десять лет назад вместе с бригадой отца. Но в посёлке нет ни памятника, ни могилы — только пустые рамки на стенде «Передовики труда». Соседи враз становятся глухими, когда он спрашивает про «объект №17», а по ночам кто-то методично срезает звенья у его велосипедной цепи.

Сможет ли он размотать клубок, не став таким же призраком, как вагон в тумане? Или правда здесь — как тот ржавый гвоздь в подошве: больно вытаскивать, но ходить с ним нельзя?