Расёмон (1950)

Под сгнившими воротами Расёмон хлещет дождь, будто небо рвёт на себе одежды. XII век, Киото. Здесь, в полуразрушенной часовне, бродяга, монах и дровосек прячутся от ливня — и от правды. Их истории о трупе самурая в чаще переплетаются, как корни старого клёна: жена покойного говорит о чести, разбойник — о страсти, а дух мертвеца шепчет сквозь медиума что-то горькое и невнятное...

Каждый рассказ — новая тарелка в чайной церемонии лжи. Один кинжал оказывается то в руках изменницы, то святыней отчаяния. Даже ветер здесь лжёт: шелестит листьями так, будто смеётся сквозь бамбуковую рощу.

Чем глубже ты вслушиваешься, тем яснее — дело не в убийстве. А в том, зачем люди цепляются за свои маски, даже когда их лица уже стёрты временем. Сможешь ли ты, как тот монах, продолжать верить в человека, когда все его зеркала разбиты?