Отпуск по ранению (1 сезон)

В разгар липкого лета 1993-го сержант Володя возвращается в захолустный уральский городок, где даже воздух пропитан ржавчиной и пылью от полузаброшенного завода. В кармане — комок писем от матери, которые он так и не решился прочесть на фронте. Но вместо встречи — пустой дом, запертый на амбарный замок, да соседка-старуха, шепчущая про «несчастный случай» на железной дороге.

Его подталкивает не ярость, а тихий стыд: за год в Афгане он так и не научился горевать, как положено «нормальным» людям. Расследование превращается в странный ритуал: каждый шаг вскрывает слои молчания — то ли из страха, то ли из равнодушия. Даже местный участковый, предлагая помощь, разглядывает Володины медали как бракованный товар.

Повороты: чем настойчивей он ищет правду, тем больше город подкидывает двойников — то девчонка-подросток с его же упрямым подбородком мелькнет в толпе, то в заводской столовой подадут борщ, точь-в-точь как в армейской полевой кухне. А ещё эти сны: горячий песок, крик вертолётных лопастей и чьи-то руки, роющие яму у него во дворе…

Закончить стоит так: Володя уже готов махнуть на всё рукой, но однажды находит в материной шкатулке ключ от сарая, где годами хранились ящики с фронтовыми письмами *его отца* — того самого, что «погиб при исполнении» в 79-м. И теперь выбор: сжечь папки, пахнущие дедовским одеколоном и порохом, или узнать, почему мать носила траур по двум солдатам сразу?

Вопрос: что страшнее — война там, или тихая ложь, въевшаяся в стены родного дома?