Жизнь (2016)

На борту орбитальной станции *Циолковский*, где воздух пахнет стерильностью и страхом, биолог Мира дрожащими руками размораживает марсианский образец — первый след жизни за пределами Земли. Он дышит. Не так, как учат учебники: пульсирует, как медуза в масляном свете микроскопа, оставляя на стекле узоры, похожие на шифр. Команда смеётся сквозь нервные шутки, пока камеры фиксируют каждое движение — Земля жаждет славы, но запрещает открывать контейнер. А он уже открыт.

Правила ломаются быстрее, чем ДНК: протоколы изоляции трещат, когда существо растёт, учится, *подражает*. Датчики врут. Раны на панелях управления множатся, как грибы после дождя. Мира спорит с капитаном, чей голос всё тише — он знает, каково это, терять экипаж из-за чужой амбиции. «Оно не злое, — шепчет она, глядя, как инопланетная слизь повторяет изгиб её пальца, — просто голодное».

Но голод — понятие растяжимое. Когда огни аварии начинают мигать в такт щелчкам существа за стеной, а переговоры с Землёй обрываются статикой, остаётся выбор: сжечь станцию как древнюю чумную деревню или подарить вселенной новый вид диалога. Сможет ли Мира убедить их, что страх — плохой советчик, когда на кону первый контакт человечества... или его последний?