Ивин А. (1990)

В сибирской деревне, где даже воздух пропитан вековой солью и хвойной смолой, шестнадцатилетний Алёша вырывает из паутины в бабушкином сарае потрёпанный дневник. Замшелые страницы пахнут бензином и полынью — будто автор писал его, лавируя между пожаром и ритуалом. Внутри — карта: ржавые линии сходятся у озера, которое деревня упорно называет «пропащим», а местные ребята обходят за три версты. Но Алёше не до суеверий: вчера исчезла его сестра, а на последней странице дневника — её детский почерк, выводящий: «Он не утонул».

Соседи, обычно готовые часами жевать табак и сплетни, теперь отводят взгляды, будто в каждом дворе припрятано по скелету в валенках. Даже бабка Марфа, научившая Алёшу ладить с топором, шепчет: «Не буди лихо» — и крестит дверной косяк солью. А в лесу, куда ведёт карта, ночью воют не волки, а что-то с человеческими интонациями, и следы на снегу обрываются, будто земля проглатывает их за миг.

Чем чаще Алёша возвращается к озеру, тем яснее слышит за спиной шёпот: «Вечно он всё портит» — слова, брошенные ему после того пожара, что спалил полдеревни три года назад. Но теперь огонь в его кармане — зажигалка сестры, с царапиной в виде совы. Сможет ли он разжечь им правду, не спалив последние мосты к тем, кто растил его на чёрных сухарях и молчании?