Уилсон (2017)

На краю камчатского побережья, где туман цепляется за волны как стая призраков, тридцатидвухлетняя океанограф Вера находит в отцовском маяке коробку с плёнками. На них — звуки из глубин: рычание, не вписывающееся в частоты китов, и шёпот, напоминающий человеческую речь. Отец, исчезнувший пять лет назад, помечал кассеты датами *будущего*.

Что толкает её? Не статьи в научных журналах, а голос в записях, повторяющий её детское прозвище, известное только отцу. Но в посёлке, где даже чайки замолкают при упоминании «подводного провала», вопросы глохнут. Рыбаки крестятся, видя её дрон над водой, а местный начальник метеостанции вдруг предлагает деньги за архив — *«для музея»*.

Нюансы: Вера страдает талассофобией (боится глубины) с тех пор, как мать утонула. Её гидрокостюм всегда с капюшоном — словно щит от прошлого. А ещё эти странные сбои: карты глубин в её ноутбуке каждый вечер самовольно перерисовываются в контур... женского лица?

Повороты: Чем ближе она к разгадке, тем чаще на пляже находят мёртвых каланов — их ласты связаны узлом, который вязала только её мать. А последняя плёнка внезапно играет наоборот — и Вера слышит свой собственный голос, дающий координаты. *Тем, которых ещё нет.*

Финал: Она стоит у края провала с аквалангом, где датчики показывают *минус* тридцать метров, хотя Тихий океан здесь мелководен. В кармане — записка от анонима: *«Он выбрал молчание. Ты сможешь?»*

Образы: Плёнки пахнут йодом и старыми фотоувеличителями; на одной — детская рука обвела дату: *12.08.2025*. Завтра.