Сантош (2024)

В приморском городке, где волны бьются о ржавые доки, Сантош — девушка с руками в масляных пятнах и умением чинить то, что другие давно списали — натыкается в мастерской на радио 50-х годов. Оно включается само, выдавливая из трещащего динамика голос, который знает её имя.

Её толкает не любопытство, а тихий гнев: десять лет назад здесь бесследно исчез отец, а теперь полустёртые записи на забытом диалекте шепчут о «долге крови». Городок, затянутый в узор запретов («не подходи к северным скалам после заката», «не спрашивай о кораблях, что не вернулись»), внезапно становится клеткой. Даже тётя, вырастившая Сантош, теперь запирает шкатулку с семейными фото, будто боится, что снимки оживут.

Чем чаще Сантош ловит на себе взгляды рыбаков — не враждебные, а будто *виноватые* — тем яснее: её отец был не жертвой, а звеном в цепи. А радио, пахнущее озоном и гниющими водорослями, вдруг начинает передавать сводки о... сегодняшних штормах. За час до того, как тучи сгущаются.

Сможет ли она разобрать двигатель, который говорит на языке мёртвых, не став такой же частью тишины, как все вокруг?

(Образы: медные «вены» радио светятся в темноте мастерской, как люминесцентные медузы; городские фонари по ночам мерцают в лужах, словно крабы, зарывшиеся в мокрый асфальт.)