Леди из тропиков (1939)

Париж, 1930-е. Дым сигарет смешивается с ароматом жасмина в её волосах — Маникон, танцовщица с Мартиники, в платье цвета манго, будто выпавшем из тропического сна. Её смех звенит в душных кабаре, но за кулисами пальцы сжимают фотографию: ребёнок в соломенной шляпке, лицо, стёртое временем. Париж манит свободой, но шепчет: *«Ты здесь чужая»*.

Её ритм ломает аристократ с глазами, как шторм над Карибами — он предлагает не любовь, а билет на корабль домой. Но прошлое на Мартинике — не пальмы и песни, а тени плантаций, где фамилия «Маникон» значит больше, чем лицо. Чем ярче она танцует, тем упорнее газеты клеймят её «дикаркой», а в гримёрке появляются письма без марок: *«Не возвращайся»*.

Когда в её гримерную врывается запах полынного дыма — тот самый, что витал над колониальным домом в детстве, — Маникон понимает: кто-то хочет, чтобы она исчезла. Но как спрятаться, если твоё тело помнит каждый удар тамбура, а сердце разрывается между двумя берегами океана? Станет ли её танец побегом — или последней песней, которую Париж постарается забыть?