Детективный синдром (1 сезон)

На окраине заброшенного уральского городка, где вывески ещё кричат советскими буквами, а с крыш свисают ржавые спутниковые тарелки, 24-летняя Вера роется в вещах сестры, покончившей с собой месяц назад. В ящике с детскими карандашами она находит схему подземных тоннелей — небрежную, на обороте школьной тетради, пропитанную запахом машинного масла и сырости. Городок, оказывается, пронизан ходами, как муравейник, но никто не говорит о них вслух. Даже её бабушка, сжимая в руках вязание, шепчет: *«Здесь копать — себя хоронить»*.

Веру гонит не просто любопытство: в последнем звонке сестры прозвучал чужой смех. Расследование упирается в стену молчания — соседи прячут письма, аптекарь выдаёт не те таблетки, а в тоннелях, куда она спускается с фонарём и дрожью в коленях, стены покрыты странными метками: цифры, кресты, детские ладони, отпечатанные синей краской. Чем ближе Вера к центру лабиринта, тем чаще натыкается на свежие следы ботинок и окурки с помадой — кто-то наблюдает.

Повороты:
— В заброшенном бомбоубежище она находит куклу, сшитую из её сестриного платья.
— Карта ведёт к дому первого учителя Веры, который двадцать лет не выходит со двора, но по ночам перекрашивает забор в ядовито-зелёный.

Детали:
— Замшелые кирпичи тоннелей обжигают пальцы холодом, словно впитывали зим десятилетиями.
— В аптеке, где пахнет йодом и сливой, Вера замечает на полу следы той же синей краски, что и в подземелье.

Финал висит на острие: раскопать правду — значит разрушить хрупкий порядок, где все лгут, чтобы защитить друг друга. *Но что страшнее для Веры — ядовитые тайны или ясность, которая оставит её совсем одну?*