Красное дело (2021)

У края уральского леса, где рельсы ржавеют под крики сов, шестнадцатилетняя Вера роется в чердаке покинутого вокзала. 1993-й. Время, когда телефоны молчат, а стены хранят шепот. В руках — потрескавшаяся кассета с голосом незнакомки: *«Они переписали нас углем…»* Запись обрывается стуком вагонных колес — тех самых, что замолкли десятилетие назад.

Ее отец, стрелочник с глазами туманными, как болота за семафором, внезапно стирает пленку. *«Игрушки взрослых не для детей»* — бормочет, но Вера уже заметила: на перроне, где раньше горели фонари, теперь стоят тени в форме работяг. Без лиц. Без голосов. Без пенсий в карманах.

Чем чаще она включает Walkman украдкой, тем явственней скрип шагов в пустом депо. Соседи-железнодорожники, обычно сплетничающие у колодца, замолкают, услышав ее шаги. Даже школьный учитель истории, коллекционирующий пионерские галстуки, прячет альбом с фото, где в толпе демонстрантов ’62-го — женщина, чей голос совпадает с кассетой…

А вчера нашли вагон-теплушку в чаще. Дверь распахнута, внутри — детские ботинки, присыпанные пеплом. И ни единого следа.

Сможет ли Вера играть в эту игру без правил, где правда ржавеет быстрее рельсов, а молчание отца — единственный ключ?