Роковая женщина Анджола (2021)

Анджола шагает по ночному Баку, где неоновые огни мерцают, как старые киноплёнки, а тени на стенах шепчутся на забытом советском сленге. Её туфли с золочёными пряжками стучат по брусчатке 70-х, словно отбивают ритм подпольного танго — того, что танцевали здесь до войны, когда город ещё дышал нефтью и запретными страстями. Она — реставратор старых фресок, но вместо кистей носит в сумочке отмычки и пачку писем на азербайджанском, адресованных женщине, умершей за десятилетия до её рождения.

Её клиенты — призраки из телефонной книги 1982 года. Они платят странными монетами с вытертыми лицами и просят «вернуть украденное», но никогда не говорят — что. Каждый заказ ведёт её в заброшенные дома, где под обоями скрыты портреты с вырезанными глазами, а в вентиляции гуляет ветер, пахнущий миндалём и порохом. Чем больше Анджола восстанавливает фрески, тем чаще её собственные воспоминания трескаются, как краска на штукатурке: детство в цирке-призраке, отец-гипнотизёр, исчезнувший во время номера с «воскрешением мёртвых».

Но когда в старом кинотеатре она находит плёнку со своим именем в титрах, датированную 1973-м, соседи начинают исчезать — один за другим, как кадры, сгоревшие в проекторе. Их квартиры пахнут полынью и радиоволнами, а на стенах — свежие фрески, где она изображена с ножницами в руке. Всё твердят: «Она близко», но кто *она* — двойник, мать, или та, чьи письма жгут карман?

Анджоле остаётся спросить: можно ли спасти тех, кто стал тенью на плёнке, если твоё собственное отражение в зеркале уже мигает, как заканчивающийся сеанс?