Кое-что ещё (2024)

В приморском городке, где волны лижут ржавые балки маяка, Лена — бывшая скрипачка с опаленными пальцами от корабельных фейерверков — возвращается после смерти матери. В её пустой мастерской, заваленной гипсовыми руками, она находит незаконченную скульптуру: лицо, слепленное из глины и рыбьих костей, которое гудит на рассвете, будто в нём застрял ветер с шторма десятилетней давности. Городок, живущий по календарю отливов, шепчет, что её мать знала, как слушать голоса в раковинах, — но после того, как Лена начинает рыться в архивах порта, странности обретают зубы. Каждую ночь на пороге появляются новые крошечные фигурки — точные копии тех, что мать лепила перед исчезновениями рыбаков. А старый маячник, полируя линзы, бормочет: *«Она же предупреждала: нельзя будить то, что спит в солёных пещерах»*...

Чем упорнее Лена собирает пазл из обрывков судовых журналов и намёков в материнских эскизах, тем чаще её сны заполняет шум, похожий на скрип якорных цепей. Даже детские воспоминания гнутся, как рыбацкие сети: была ли та ночь, когда мать вывела её на скалы под ливень, попыткой спасти — или принести в жертву?

Сможет ли она отличить правду от шепота прибоя, который, кажется, твердит одно: *«Разбей скульптуру. Пока не поздно»*?

(Запах здесь важен: смесь йодистых водорослей, окислившегося металла и ладана из часовенки на пирсе. А ещё — звук: гудение в зубах, когда волны бьют в подземные пещеры ровно в полночь.)