Изгои (2022)

В городишке, где река пахнет ржавчиной, а стены облупленных пятиэтажек хранят шепот перестроечных ветров, семнадцатилетний Рома возвращается после долгих лет отсутствия — не в героях, а в изгоях. Здесь правят две банды подростков: «волки» с завода-призрака и «речные», чьи татуировки сливаются с тенями портовых складов. Меж ними — хрупкое перемирие, но возвращение Ромы, словно камень в стоячую воду, рождает круги.

Что толкает его в эпицентр? Не месть, не слава — старый фотоаппарат отца, найденный в квартире с выбитыми стеклами. Снимки, на которых запечатлены те, кто теперь либо исчез, либо притворяется чужим. Правила этого мира? Не пересекать мост после заката. Не задавать вопросов о «зимнем пожаре». Но Рома нарушает оба, когда замечает, что «волки» и «речные» шепчутся одинаково испуганно — будто играют в одну игру, где он стал неожиданной фигурой.

Нюансы: Его прошлое — не память, а осколки. Мать, уехавшая «на вахту» и не звонившая год. Отец, чей фотоархив кто-то методично уничтожал. А еще — странная перекличка дат: на каждом снимке, где есть исчезнувшие, в уголке чернильная отметка — как координаты на карте, которой нет.

Повороты: Чем ближе Рома к разгадке, тем чаще «случайности» обретают зубы: взорванный мопед, граффити на стене его дома — красная стрела, похожая на трещину в стекле. Даже те, кто предлагает помощь, словно ведут его по лабиринту, где выход — ловушка.

Закончить стоит так:
«Здесь все — и предатели, и союзники — пахнут дымом и страхом. Но если правду спрятали даже от себя, как отличить врага от того, кто просто боится света?»

*Образы:*
— Фотоаппарат, обмотанный изолентой, щелкает пленкой, на которой лица постепенно *стираются*, будто их слизывает туман.
— Переговоры банд у полузатопленной баржи: слова шипят, как угли под дождем, а руки бликов от фонарей дрожат на воде, будто пытаясь что-то удержать.