Снег и медведь (2022)

В глухой анатолийской деревне, где зима вырезает степь в стекло, молодая медсестра Аслы находит в снегу окровавленный нож — а на следующий день пропадает охотник, твердивший о медведе-оборотне. Ее, чужую здесь — городскую, с тенистыми татуировками под униформой, — деревня встречает молчанием: ставни закрыты, старики крестятся, а дети прячут глаза. Даже ветер здесь лжет, принося то вой с гор, то смех, обрывающийся на полуслове.

Чем упорнее Аслы ищет следы, тем яростнее мороз впивается в кости, а прошлое, от которого она бежала, настигает в шепоте соседки: *«Ты же видела, что бывает с теми, кто копает глубже могил»*. Но как молчать, когда каждый сугроб хранит чужой секрет, а в заброшенной мельнице кто-то каждую ночь зажигает огонь — ровно на три вздоха?

Сможет ли она отличить правду от легенды, если даже снег здесь не белый, а сизый, как пепел, и пахнет не холодом, — страхом?