Кукла для любви (2022)

Ленинград, 1999. За окнами хрущёвки воет февральская пурга, а Катя, дочь таксидермиста, разматывает клубок ниток с запиской: *«Он смотрит через стекло. Не корми его»*. Её отец неделю не выходит из мастерской, где чучела зверей шевелят лапами под плёнкой — будто пытаются стряхнуть с себя налёт формалина.

Его молчание — не главная загадка. В подъезде пахнет жжёным сахаром и медными монетами. На лестничных пролётах появляются игрушки: плюшевый медведь с глазами-пуговицами, заводная лягушка в малиновом берете. Каждую кто-то аккуратно подпиливает, меняя механизм. Заводят — играют не ту мелодию.

Чем чаще Катя ищет ответы, тем яснее видит: соседи знают про куклу в витрине заброшенного магазина. Ту, что держит табличку *«Для особых случаев»*. Её платье шито из обрезков штор, которые висели в каждой квартире до 91-го года. Говорят, если прикоснуться — пальцы потом неделю пахнут миндалём и снегом.

Но правда липнет, как формалиновый туман. Отец твердит, что «любить — значит сохранять», а вчерашний друг детства нашёл в подвале фото: Катя в пять лет держит ту самую куклу. Только лицо на снимке — не её.

Сможет ли она остановить механизм, который сама завела, — или станет ещё одним чучелом в витрине чужой памяти?