Кира и Эль-Джинн (2022)

На краю рыбацкого посёлка, где волны дробятся о бетонные волнорезы, семнадцатилетняя Кира слышит голоса в радиоэфире — не людей, а чего-то древнего, что шепчет сквозь треск помех. Её комната — лабиринт из антенн и катушек, а стены испещрены частотами, словно шифрами из другого века. Но настоящая тайна ждёт в заброшенной маячной будке: там, под слоем соли и пепла, она находит дневник отца, исчезнувшего десятилетие назад. Его последняя запись — координаты и слово *«Эль-Джинн»* — не имя, а звание.

Посёлок дышит полуправдой. Старики крестятся, когда Киру видят с отцовским приёмником, а рыбаки внезапно глухнут, стоит ей спросить о шторме, что унёс её семью. Даже море здесь врет — отливы обнажают ржавые цепи, а в тумане мерещатся огни, которых нет на картах. Когда Кира ловит сигнал, повторяющий её детский голос, но с искажённым, чужим тембром, понимает: Эль-Джинн не миф, а ключ.

Но чем ближе разгадка, тем сильнее посёлок сопротивляется. Рыбачьи сети рвут её антенны, соседи подкидывают в почтовый ящик обугленные страницы старых газет, а единственный союзник — слепой радист-отшельник — твердит, что *«здесь каждый — и охотник, и приманка»*.

Сможет ли Кира отличить голос прошлого от ловушки настоящего? И что важнее — ответы, ради которых отец стёр себя из истории, или тишина, где не слышно шепота волн, зовущих её за границу карт?