Седьмая печать (1957)

Швеция, XIV век. Возвращающийся из крестового похода рыцарь Антониус Блок ступает на раскаленный от солнца берег, где волны грызут камни, как пёс кость. Его латы покрыты пылью пустынь и пеплом сожженных сомнений. В кармане — деревянная фигурка короля, выточенная в плену: трещина на щеке повторяет шрам хозяина.

Что гонит его? Не чума, выкашивающая деревни, и не страх ада. Он жаждет увидеть — не веру, а того, кто за ней стоит. И когда на горизонте возникает фигура в плаще, чернее ночи без звёзд, рыцарь предлагает партию в шахматы. Ставка — время. Время найти ответ, который не дали десять лет меча и молитв.

Но мир вокруг играет свои игры. Путники, встреченные им — бродячий артист с глазами испуганного волчонка, кузнец, кующий кресты как гвозди для собственной совести, — прячут за смехом или яростью тихий ужас: каждый уже слышал шепот Смерти в своём дыхании. Чем дольше длится партия, тем чаще Блок ловит на себе взгляды, полные немого вопроса: *«Ты ведёшь её к нам — или уводишь?»*

Нюансы: Его прошлое — крест на плаще, крики пленных под Иерусалимом — путает ходы, как корни под ногами. А правила? Смерть не жульничает. Она просто... не спешит.

Образы: Песок, прилипший к крови на сломанной пешке. Дым костров, где жгут «ведьм», пахнет мёдом — это горят ульи.

Вопрос: Сможет ли рыцарь, привыкший сражаться с призраками, разглядеть жизнь за доской — прежде чем таймером станет крик новорожденного в повозке беженцев?