Одну на дорожку (2023)

На краю рыбацкого посёлка, где волны вгрызаются в бетонные волнорезы, Лера — бывшая скрипачка с тремором в левой руке — находит в приюте для бездомных псов ошейник с гравировкой своего имени. Местные шепчутся о «ночных провожатых»: те, кто исчезает в тумане у доков, возвращаются с провалами в памяти и песком в карманах. Но её преследует иное — мелодия, которую она не дописала в 16 лет, теперь звучит в рычании прибоя.

Чем чаще Лера втирает в кожу соль, чтобы не уснуть (совет старухи с маяка), тем чётче видит следы: детские рисунки на стенах бункера, где даты совпадают с её больничными календарями. Даже крысы здесь сторонятся её, будто чуют, что она *уже* часть ритуала, который отрицает мэр с лицом, как выбеленный китель.

Сможет ли она сыграть ту самую ноту до того, как прилив сровняет посёлок с галькой, или мелодия требует новой жертвы — той, что научилась слышать тишину между ударами сердца?

(Пахнет здесь йодом, ржавчиной и конфетами «Барбарис», как в автомате у заброшенного санатория. Попробуй не запомнишь.)