Единороги (2023)

На окраине приморского городка, где туман цепляется за крыши как старая вуаль, 17-летняя Вера находит в лодке покойного отца камеру с плёнкой цвета ржавчины. На снимках — не море, не рыбаки, а силуэты, слишком крупные для оленей, с изломами на лбу, будто сломанные радуги. Мать Веры, исчезнувшая десять лет назад, смотрит в кадре прямо на них — и улыбается, словно прощаясь.

Здесь верят, что туман съедает грехи. Поэтому, когда Вера спрашивает о единорогах, старики крестят чашки с чаем, а одноклассники шепчутся о «проклятии её крови». Даже её тень теперь движется странно: замирает у зеркал, тянется к лужам, будто хочет вытащить что-то из воды. А плёнка... она *дорисовывает* кадры сама. Вчера на ней появилась мать — уже не улыбающаяся, а что-то кричащая в пустоту, с руками, вросшими в песок.

Сможет ли Вера остановить плёнку, прежде чем та поглотит её целиком? Или довериться соседу-фотографу, чьи глаза так похожи на те, что смотрят со снимков — холодные, бездонные, как море в полночь?