Германия, 1945 год. Леса ещё пахнут пеплом, а на обочинах дорог валяются портреты фюрера, растоптанные солдатскими сапогами. Четырнадцатилетняя Лоре — не жертва войны, а её наследница: дочь высокопоставленного нациста, вынужденная вести младших братьев и сестёр через руины родины, которая вдруг перестала узнавать своих детей. Её компас — старый ключ от чужой дачи на севере, где, по слухам, ещё есть еда. Но как искать спасение, если каждый шаг напоминает: её семья *создавала* этот ад? Всё
В лондонском подвальчике-театре, где пахнет гримом и отчаянием, актёр Стивен Тост своим бархатным баритоном декламирует Шекспира… пустым стульям. Его жизнь — чередованием абсурдных кастингов и попыток убедить себя, что роль в рекламе зубной пасты — это «творческий вызов», а не крах. Но когда продюсер-призрак из 80-х предлагает ему главную роль в пьесе, которую все считают проклятой, Тост хватается за шанс, как алкоголик за последний стакан. Проблема в том, что прошлое Стивена преследует его
Санкт-Петербург, начало 2000-х. Белые ночи отражаются в мокром асфальте, но за парадными фасадами — подворотни, пропахшие сыростью и дешевым парфюмом. Катя, с деревенским акцентом и чемоданом, набитым вышитыми платками, верит, что город примет её, как невесту. Но вместо балета — ночные клубы, вместо друзей — мужчины в дорогих часах, чьи комплименты звучат как договор. Её подталкивает не голод, а страх стать *невидимой* — как мать, чьё лицо стёрлось за окошком сельского магазина. Каждое «да»
Лас-Вегас, 2012. Неоновые вывески казино «Фортуна» мигают, как аритмичное сердце, а за стойкой бара — Лия, бывшая картёжница с руками, которые помнят вес каждой фишки. Её прошлое тлеет в кармане: смятая записка от сестры, исчезнувшей после ночи в «золотом» зале, где ставки принимают только кровью. Здесь выигрыш оставляет шрамы, а долги вписывают в контракты с пеплом вместо чернил. Лию преследуют цифры: на часах, в трещинах стен, даже в узоре дыма от её сигареты. Чем чаще она считает карты, тем
В приморском городке, где туман цепляется за крыши как бродячая собака за теплый след, ветеринар Лика находит в клинике старую рацию, вшитую в ошейник пса-инвалида. Голос из помех шепчет координаты, а на карте — отметки там, где год назад бесследно исчезли ее первые подопечные. Власти твердят о миграции бродяжек, но в порту по ночам слышен вой, будто земля стонет от забытых под землей ошейников. Лику гложет своя вина: когда-то она отпустила стаю на волю, а теперь каждая пропажа — укор. Местные
- Год выпуска: 2012
- Страна: Великобритания
- Жанр: Фильмы
- Продолжительность: 01:47
- Премьера (Мир): 2012-03-09
- Качество: HDRip
В затерянном уральском посёлке, где снег даже весной хрустит как битое стекло, фельдшерша Вера каждое утро зашивает рваные раны пьяных лесорубов — пока её брат не растворяется в метели, оставив на пороге лишь лужицу чёрной смолы. Поселок молчит: старики крестятся на облезлые иконы, соседи прячут запотевшие бутылки, а на опушке множатся самодельные кресты из берёзы — с выжженными цифрами вместо имён. Вера, чей отец когда-то исчез так же внезапно, копает глубже, нарушая негласный закон: *здесь не
На краю обрыва, где солёный ветер с Балтики слизывает краску с покосившихся дач, двадцатилетний Алеша чинит катера для туристов, пряча под комбинезон шрам от детской ссоры с отцом. Его жизнь — это ржавые гвозди в зубах, радио с помехами да вечное «не лезь не в своё дело» от местных. Пока однажды миссис Джонс, англичанка с лицом, как выцветшая акварель, не просит его помочь перевести письма на странном диалекте — страницы пахнут лавандой и типографской краской, будто вырваны из чужой жизни.
Москва, 2010-е. Бывший следователь Игорь, с лицом, отмеченным шрамами и бессонницей, возвращается в обшарпанный дом на окраине — туда, где десять лет назад исчезла его сестра. Лестница в подъезде, треснувшая ступеньками в никуда, пахнет сыростью и краской, которая десятилетиями слезает хлопьями, будто кожа. Каждый вечер жильцы слышат шаги — ровно тринадцать — но на площадках лишь тени, цепляющиеся за обои с цветами, выцветшими от молчания. Игорь копает не в делах, а в памяти: детские смешки
Бейрут, 1976-й. В пыльном кабинете, где жалюзи режут солнечный свет на полосы, как тюремную решётку, мужчина в клетчатом куфие раскладывает патроны меж папок с дипломатическими отчётами. Его руки помнят вес камня, брошенного в детстве в британский танк, но теперь он считает шаги до ближайшего укрытия, а не до баррикады. Здесь решения пахнут порохом и кофе — сладким, как компромиссы, которые душат горло. Он строит государство из теней: переговоры в подвальных кафе, где стены слышали больше
В сибирской глухомани 90-х, где снег хрустит как битое стекло, пятнадцатилетний Витька натыкается в заброшенной кочегарке на потёртый блокнот. Страницы, пропитанные махорочным дымом и запахом старой крови, ведут к шахтёрской выработке, которую стёрли со всех карт. Парнишка, чей отец сгинул в этих штольнях при странных обстоятельствах, копает глубже — но каждый вопрос к взрослым обжигает тишиной, будто раскалённым железом. Соседи, обычно готовые ругаться из-за ведра воды, вдруг становятся
В осеннем лесу, где ветер свистит колыбельные сквозь рыжие кудри ведьмы, её метла скрипит под тяжестью неожиданных попутчиков. Полосатые чулки, взъерошенный кот на плече — она теряет то шляпу, то волшебную палочку, а взамен обретает компанию: пёс с мокрым носом, птицу-хохотушку, лягушку в шарфе... Но метла не железная — трещит, едва успевая уворачиваться от туч, похожих на клубы дыма. А потом приходит рёв — не грома, а голода. Кто-то огромный и огнедышащий решил, что ведьма — идеальный ужин. И
В промёрзшем городке за Уралом, где фабричные трубы давно не дымят, женщина в ржавых цепях вышагивает по крышам пустых цехов. Её зовут Вера, но имя — всё, что она помнит. Каждое звено цепи впивается в кожу, оставляя узоры, как карта забытых троп. Они не снимаются — не из-за замков, а из-за страха: местные шепчут, что цепи сами выбрали её, и ключ растворился в памяти. Пропавший брат-художник оставил лишь альбом с набросками: на каждом — её силуэт в цепях, будто он предвидел. Но чем больше Вера